Это был какой-то кошмар. Взять хотя бы последний разговор с Саэной по шару дальновидения. Девушка уверяла, что с ней все в порядке и кругом абсолютно безопасно, при этом дед разглядел за ее спиной прислоненный к дереву орочий ятаган. Как в анекдоте: «Здравствуй, мама, у нас все хорошо, пишу тебе на сапоге убитого друга…» На категорическое требование Элленора вернуться эта негодяйка гордо вздернула носик и заявила, мол, сюда ее привел долг и тут она и пребудет до его исполнения… как минимум.

Все попытки друзей Себастьяна и Нии из Эльфийской академии светлого волшебства выяснить местонахождение Саэны потерпели фиаско, девчонка умела заметать следы.

Сидя за изысканно сервированным столиком, друзья пытались немного снять стресс и выработать дальнейшую стратегию.

— Элленор, — Ния пригубила вино и откинулась на спинку кресла, — полагаю, сначала нам надо выяснить, кто спас твою внучку, дальнейшее уже проще.

— Я пытался, — глава дома Белой розы недовольно поджал губы, — никакого результата. Все, абсолютно все мастера боевого танца, способные порубить ковен высшего вампира, за последний месяц не покидали Великий лес. Кстати, их не так уж и много.

— А если это был рыцарь-человек, — задумчиво протянул Себастьян, — или кто-нибудь еще из светлых рас, кто убивает вампиров? Нам не удастся проверить всех мастеров клинка светлого мира.

— Есть еще одна возможность. — Ния задумчиво крутила в тоненьких изящных пальчиках ножку бокала. — Если вы помните, я не только преподаю на водном факультете, но и являюсь жрицей Фреи. Можно попробовать попросить о помощи богиню.

— Но Фрея дает ответ только просителю, — бровь старого эльфа недоверчиво приподнялась, — а Саэны здесь нет, мы же не можем спросить за нее.

— Можем, — эльфийка лукаво улыбнулась, — у жрецов свои секреты. У тебя есть какая-нибудь вещь девочки?

И вот сейчас они стояли в храме Фреи, в надежде на ее помощь. В руках дед Саэны держал детское колечко внучки, которое когда-то он сам и подарил ей, но девушка подросла, и украшение стало мало. Ния нежно провела ладонью по плиткам с символами светлых рас, белое сияние усилилось, жрица положила перстенек Саэны к корням розы и обратилась к богине:

— Фрея, прекраснейшая из богинь, видишь ли ты судьбу дочери Белой розы Саэны?

Белоснежный бутон в центре площадки из семи камней величественно раскрылся, превратившись в роскошный цветок. Нежный тонкий аромат поплыл по храму. Затем цветок так же медленно закрылся, опять превратившись в бутон.

— Элленор, теперь ты, как прямой родственник, можешь задать вопрос богине от лица внучки.

Старый эльф поклонился изваянию богини и прошептал:

— Светлая Фрея, скажи, к какой расе принадлежит воин, спасший мою внучку?

Бутон в центре площадки остался неподвижен. С возрастающим недоумением трое друзей смотрели на розу, потом растерянно — друг на друга.

— Но как же так? — Элленор уже не помнил, сколько столетий назад он испытывал такое же изумление. — Богиня отвечает всегда и никогда не ошибается.

— Здесь все расы нашего мира, — добавил потрясенный не менее своего друга Себастьян, — я ничего не понимаю.

Лицо Нии стремительно мрачнело, она посмотрела на друзей, тяжело вздохнула и решилась:

— Нет, здесь не все, нет еще семи рас. Нам надо идти в левое крыло храма.

— Но разве в храме есть левое крыло? — недоумевал Себастьян. — Я думал, там хозяйственные помещения. И что за новые расы, да еще семь, ладно бы одна появилась, и… — Он внезапно замолчал, потрясенный ужасом, отразившимся на лице Элленора. Таким своего друга он не видел никогда.

— Левое крыло есть, о нем, кроме жрецов, до сих пор знали только трое эльфов, — потухшим голосом заговорила Ния. — Я заподозрила неладное уже тогда, когда Себастьян рассказывал о походе рыцарей на тварей Темного леса, а Саэна вдруг испугалась, занервничала.

— Но она рассказала, что подверглась там нападению, — попытался возразить Себастьян, — может, вспомнила, испугалась.

— Эльфийка, которую пытались превратить в вампира, испугалась воспоминаний о гуллях и оборотнях? — Волшебница невесело усмехнулась. — Сначала я думала, спаситель Саэны среди рыцарей экспедиционного корпуса и ее переживания связаны с опасностями для него во время зачистки. Но все участники похода готовились к походу и спасти девочку от вампиров не могли. Остается только один ответ: она боялась, что рыцари убьют ее спасителя. Поэтому и сбежала предупредить его об опасности. А это значит…

— Нет, — застонал Элленор, — не верю, не может быть. Надо искать другое объяснение. Впрочем, пойдемте в левое крыло, надеюсь, ты ошибаешься.

Друзья подошли к монолитной на вид стене переплетенной растительности. Ния сняла с шеи цепочку с символом Фреи и очертила перед собой овал. Стена расступилась и сразу же сомкнулась за их спинами. Левое крыло чем-то походило на правое, но стены были не ажурные, а сплошные, бледные цветы на стенах жутковатым фосфорическим светом озаряли помещение. Как ни странно, и тут в окружении каменных плит росли розы, но только не белоснежные, а кофейного цвета. Роза в конце левого крыла была черной.

— Надо активировать плиты. — Ния положила перстенек Саэны к корням черного цветка. — Элленор, ты старше всех нас и лучше знаешь темных. Коснись каждой плитки по очереди и вспомни самые яркие черты расы, а также их смешанные браки или хотя бы причины для них.

Эльф склонился над черной розой. Задача была противна самой его сути, но ничего не поделаешь. Его пальцы дотронулись до камня с изображением глаза с кошачьим зрачком над копьем. Гоблины, с их шакальими повадками, злобные, жестокие и трусоватые. Они были первыми тварями, созданными из изуродованных и извращенных представителей светлых рас темным властелином, поэтому с ними в ритуальную половую связь иногда вступали ведьмы, жаждущие прикоснуться к мощи темного владыки. Символ под пальцами эльфа засветился ржавым желтым огнем. Так, что там дальше?

Скрещенные ятаган и топор орков, это давние враги, Элленор вспоминал их хищность и агрессивность, лютые безумные атаки. Орки частенько насиловали девушек людей и эльфов, женщины-люди порой выживали, давая смешанное потомство. Алое мерцание покрыло плитку, как будто ятаган и топор окрасились кровью.

Дальше мускулистая лапа сжимает дубину — тролли, чудовищная, тупая мощь, их любви искали пресыщенные шлюшки, привлеченные размерами детородных органов гигантов. Плитка налилась грязно-коричневым цветом.

На следующем камне изображен меч черного рыцаря и отравленный кинжал темных эльфов — падшие. Безумная жажда власти, личности, которые ставят свое «я» превыше всего, что есть в мире, распад морали и этики. С ними связывались такие же властолюбивые, самовлюбленные бабенки многих рас. Камень засветился темно-фиолетовым огнем.

Так, оскаленная клыкастая пасть — оборотни, полузвери. Голод и азарт охотящегося хищника, царство первобытного инстинкта, полная или частичная утрата разума. Нередко с ними скрещивались в поисках «горячей, первобытной страсти». Темно-красное свечение, похожее на венозную кровь, заструилось по разинутым челюстям.

Рога демонов. Всепоглощающая гордыня, злоба и зависть, с ними спаривались дьяволопоклонники на шабашах. Казалось, огонь охватил изображение.

И последний герб — всегда улыбающийся череп, символ нежити. Ненависть ко всему живому, жажда мести, потеря не только света, но и самой жизни. Иногда, обезумев от потери любимых, искали помощи у некромантов, но на памяти эльфа никогда ничего хорошего из этого не выходило. Мертвящее бледное свечение покрыло плитку.

Элленор повторил свое обращение к богине, но черная роза не двигалась. Эльф с великим облегчением распрямился и с улыбкой посмотрел на спутников.

— Как видишь, Ния, твое предположение ошибочно, темные здесь ни при чем. Но ты права, проверить было необходимо.

Друзья направились к выходу из левого крыла храма.

— Я забыл кольцо. Элленор обернулся и застыл как вкопанный. Склонившаяся роза медленно поднималась. Все бегом бросились к цветку, но было уже поздно, стебель распрямился, и точно определить плитку, которой коснулся цветок, стало невозможно. Отпадали демоны, нежить и гоблины, бутон нагнулся в противоположную сторону, но кто тогда?